Если бы не факт, что Даин ухватился руками за опутавшие его верёвки, приём краснолюда можно было бы назвать по меньшей мере «обратным повешеньем». О пользе же подобной «техники» судить мог, пожалуй, один лишь потомок Навна. Ну, может, ещё его хитрый попутчик. И речь здесь не про барана. Что до Тсубаме, за её плечами был слишком богатый воинский опыт, чтобы дивиться подобным диковинам в разгар боя. Позже - если оно наступит, - она об этом подумает, а сейчас воительница была занята иными вещами, вроде преподнесения тюрбаноголовым такого урока, который они никогда не забудут. Если выживут.

Но, прежде чем приступить к десерту, нелишне сделать шаг назад, в недалёкое прошлое.

Итак... к ней направлялся Морис. Бандитообразный «табурет» был тут же «тюкнут в жбан» рукоятью меча и отправлен в царство сновидений не хуже отоваренного краснолюдским щитом, сам же меч - одним плавным движением отправился обратно в ножны, и вот уже менестрель протягивал ей заколку. Что навевало воспоминания - как бы иронично это ни звучало в контексте описываемого, - ведь именно это украшение мужчина вплетал в свою косу прежде, до того как мечница отняла её в их с Морисом поединке совсем недавно. Не сказать, что Тсубаме было совсем уж совестно за свой поступок, но видеть Мориса без косы...

Как бы там ни было, воительница не стала брать волшебное украшение. В ответ Тсубаме несильно, но уверенно сжала ладонь барда (так, чтобы его пальцы сомкнулись на протянутой заколке) и поднялась, оказываясь достаточно близко, чтобы смутить слабонервного читателя. Видят Небеса, мечница вовсе не пыталась сделать так, чтобы со стороны они с Морисом выглядели амурной парочкой. Просто, во-первых, остальным - то есть, по большей части краснолюдам, - было вовсе необязательно видеть, что именно протягивал ей менестрель, а во-вторых, когда у тебя в ногах валяется разбойник, трудно встать как-то по-другому.

Тсубаме отказалась от колдовской вещицы вовсе не из-за гордости: были свои причины. Для начала, у неё не очень-то получалось обходиться с магическими предметами в этих всё ещё чужих и диковинных землях (и это не оттого, что она уделяла этой проблеме недостаточно внимания). Просто у других оно получалось, а у неё - не всегда. В общем, не дружила с ней магия, а потому Тсубаме не могла быть уверена в том, что заколка Мориса сработает. А раз так, тогда лучше, если она побудет у него. Вдруг понадобится? Не ему, так ошалевшей Бурбарыш, или хвостатой полудемонице. Так, мечница кивнула Морису в их сторону.

Вторая причина была более приземлённой - у неё был способ о себе позаботиться, если не талисманом или пилюлями телесного укрепления, то как минимум парой духовных техник. Таким образом, вкупе с её прикосновением кивок должен был означать «у меня всё хорошо; лучше побеспокойся о них», но нужно быть честной с собой: немногословность могла сыграть с ней злую шутку - люди часто видели в том высокомерие. И воительница знала только один способ развеять любые сомнения, пусть даже его не назовёшь разумным. Впрочем, в нынешних обстоятельствах он был неплох - всё-таки бандитов следовало проучить.

О приближении всадников дальневосточная странница узнала примерно так же, как и Морис: обострённое воинское чутьё и отличный слух. Так, отпустив руку барда, она сделала размеренный вдох и обратила свой взор вовнутрь. Безусловно, это было раздражение. Она не была настоящей правительницей этих земель - по крайней мере сама она так не считала, что бы там кто ни говорил, - но у неё были свои принципы. И позволять кому бы то ни было разбойничать на вверенных ей дорогах в них не входило. О, она покажет им, за что в Пустошах её называют Демоном Врат. Засим, воительница высвободила свой боевой дух.

- «Что ж...» - негромко произнесла Тсубаме; Кагеяри зловеще отразило кровавый закат, - «...не вините меня за грубость.»

И с этого момента следует вернуться в настоящее. Настоящее, в котором Даин практиковал искусство ловли тюрбаноголовых, а его товарищ был горазд калечить лошадь; где хвостатая угощала сталью разбойника и сама награждалась арканом, и где среди общей вакханалии одинокий багбир с драгоценным колдовским кольцом разве что не занималась рефлексией на тему «где тут самая роковая гора и не туда ли её отправляют с этим самым кольцом». А мечница, как заметил бы бессменный шутник, вовсю старалась, чтобы Морис, Бурбарыш и Эстель (так звал полудемоницу бард) не разделили судьбу Боромира. Что до гномов...

...эти о себе позаботятся, решила Тсубаме. Стоит заметить, что к моменту появления всадников мечница даже не шелохнулась. Ветер Пустошей порою подхватывал её длинные волосы, трепал одежду, и лишь когда в её сторону полетела петля аркана, Тсубаме пришла в движение быстрее, чем кто-либо (за исключением разве что Мориса) мог того ожидать. Время для неё как будто бы замедлило свой бег, стало вязким, ощутимым - пока не обратилось мгновением без начала и конца. В нём дальневосточная странница обрела гармонию, что влечёт за собою удар из ниоткуда, и уносящий в никуда. Став пустотой, она стала всем.

Петля коснулась оставленного ею послеобраза и бессильно упала в песок. Это было немыслимо, чтобы человек так двигался. Но где же?.. Бандит завертел головой, но диковинно одетая женщина пропала из виду. Иллюзия? Кого только шайтан в Пустоши не носит! Когда они поймают остальных, обязательно на... ХРУСТ! Мысль разбило клином боли, вошедшим разбойнику в бочину, дробя рёбра и вышибая дух. Мужчину швырнуло из седла в другого бандита словно ему вмазал злой они: нелюдская стремительность дальневосточной странницы была отнюдь не для показухи. Ведь за скоростью, как известно, кроется большая сила.

Сработав древком копья, мечница выгнулась назад; в мельчайших подробностях могла Тсубаме разглядеть каждую царапинку на лезвии сабли в то мгновение, каждый срезанный холодной сталью волос, когда очередной лиходей замыслил снести «порождению шайтана» голову. Момент мог длиться вечность, но у воительницы были иные планы: разворот завершился выпадом древком копья - ШМЯК! - и вот уже третий разбойник катился с лошади кубарем. Вместе с тем, свободной рукой Тсубаме будто ухватилась за воздух, и... хлынул в мир ввергавший в леденящий ужас потусторонний огонь забытой смертными стихии меча Кōю.

Голубое пламя хлестнуло по лошадям, приводя животных в состояние помешательства, не говоря уже о том, какую сумятицу это вызвало в рядах бандитов. Атака разбойников захлебнулась, и гонору у них заметно поубавилось - до кого-то даже, быть может, стало доходить, отчего в лагере недостаёт шатров, а значительное число их товарищей пробует на вкус песок. Слово «зрелищно» описывало произошедшее весьма скромно. Финальным штрихом по привлечению к себе вражьего внимания стал золотистый росчерк Кагеяри, незримой силой разорвавший в клочья путы хвостатой полудемоницы. Она того, возможно, не оценит...

...но как бы там ни было, дело оставалось за малым: не помереть раньше времени.

[indent=0]Можно задаться вопросом: а попадает ли Эстель в зону действия Кагеяри?
Полагаю, да, поскольку 30 метров это примерно высота девятиэтажки.

Итак, Даин совершил просто невероятный прыжок и умудрился спешить напавших на него. Однако те были калачи тертые, если не сказать, кусанные. Прежде чем задыхающийся гном смог подняться, они уже были на ногах и продолжили свое дело. Но тут фортуна изменила любителям живого товара. Если на лошадях бедуины были форменными королями пустошей, то без своих скакунов это были всего лишь люди. Я бы даже сказал, людишки.
Левой рукой сын Навна ухватил одну из веревок, сдавливающих его бычью шею. Правой - аркан, что выкручивал кисть толстой десницы. Получше уперся ногами в землю и резко рванул правую руку влево. Кочевник, видимо, все же не ожидавший такой силы, налетел на подгорного жителя. А тот в последний момент выбросил навстречу счастливчику шуйцу. Где-то на уровне своего плеча. А теперь представьте, где "уровень плеча" у существа, чуть больше метра ростом. Бедуин полетел на песок, на сей раз сжимая двумя руками свой "тис радости березы солнца дома воды ." Прием этот, кстати, стоил эрилю глотка воздуха и потемнения в глазах. На ощупь он нашел меч, все еще висевший на темляке, и разрубил удавки. Только для того, чтобы с хрипом и кашлем упасть на песок. Снова выронив оружие.
Даин хотел позвать на помощь Реберна, но не мог.
В правом плече сына Навна красуется кинжал - оказывается, и без лошадей не стоит списывать бедуинов со счета. Конечно, доспех гнома не позволил клинку пройти глубоко. Но все же неприятно.
Гном не может говорить, но мысли-то некуда не делись!
"Суки, не будь тут огровой девки, я б!.."
[indent=0.7,1]
Считаю, что страх от Ши не имел воздействия. Для эффект я должен видеть источник, а мне тут и так небо с овчинку. Не до любования красотами.
Реберн в шлеме, защищающим от любого страха.

Отредактировано Даин (03.10.2017 23:52)

Разбойники немногое могли противопоставить воительнице: даже если среди них были сильные и опытные бойцы, всё их мастерство упиралось в тупик, именуемый «разница в силе». Конечно, «силу» можно понимать по-разному. Например, как это делала Эстель, нарекая чудищем. Вообще-то, подобное уже случалось в истории этих земель: однажды Альтанарское войско бросило вызов месту под названием Элизиум. Тогда стражи «Свободного Города» - если летописи не врали, - так отметелили альтанарцев, что мирное соглашение веком позднее совсем не удивляло. В любом случае, здесь и сейчас происходило нечто подобное.

Что воин может поделать верхом, если его скакун обезумел? Что могут его аркан, лук или сабля, если враг настолько быстр, что его можно звать неуловимым? Они - разбойники, - были ловцами «живого товара», кто-то даже мог заниматься отловом редких и опасных животных, но, как говорят, «к такому их жизнь не готовила». Что до Тсубаме, она пыталась управиться побыстрее не особенно стесняясь в методах. Мечница больше не была такой как прежде, и значило это следующее: раньше закончатся либо разбойники, либо иссякнут её силы. Тогда она вернётся к состоянию «хромоножки», замедлится, станет более заметной.

Справиться с ней разбойникам это сильно не поможет, но одновременно пересчитывать им рёбра и приглядывать за остальными Тсубаме уже не сможет так же, как сейчас. Не то чтобы она на себя возлагала все заботы этого мира, нет - это было не так. Морис был умел и изобретателен, а гномы - крепкий и упрямый народец. Эти так просто не помрут, особенно когда один способен ускакать прочь блохой, «пообещав вернуться», а второй не только надрывает глотку и умело орудует секирой, но также хитёр, как гном, прознавший о мифриле в огороде своего давнего недруга. Он звал первого «эриль» - если так, точно справятся.

Если окажутся врагами... Вот тогда и можно будет об этом подумать. Об остальных воительница знала слишком мало, чтобы судить что-то более конкретное, чем «Бурбарыш, Вы же смышлёный багбир, помогите своим товарищам и вломите уже наконец какому-нибудь разбойнику!» и «интересно, насколько у этой женщины богатый словарный запас?» Итак, рабочий план - управиться с бандитами за минуту. Что-что, а в недостатке трудолюбия Тсубаме нельзя упрекнуть. Так, мгновением после того, как Кагеяри «развязало» путы хвостатой, со всей присущей ей решимостью воительница прибегла к очередной сумасшедшей технике.

Сторонний наблюдатель - случись такой в это время и в этом месте (впрочем, всё возможно), - мог бы увидеть, как кучка сверзившихся из сёдел бандитов отчаянно размахивала саблями и ножами в тщетных попытках достать неуловимых призраков с лисьим ликом; этих призраков было несколько, и каждый раз, когда чьё-то оружие проходило сквозь одного, тот исчезал затем лишь, чтобы появиться вновь в другом месте. Один за другим валились на землю ошалевшие бандиты, летели кубарем прочь и больше не подымались. Подхваченный ветрами песок, ставший стеклом от потустороннего пламени, казался в закате кровавым.

[indent=0]Это я так ход пропускаю: "продолжение издевательств над бедуинами".

Из медленно колышущегося тумана, сопровождающегося неприятным звоном в ушах, Даина вывел знакомый голос:
- Эриль! Эриль, ты в порядке?
- Жив! - коротко прохрипел сын Навна. Ему было тяжело говорить, но в глазах прояснялось. К сожалению, он не увидел невероятной по своей технике атаки Ши. Не заметил, как аркан тащил демонетку, и как она непонятным обазом освободилась. Магия Мориса, творящего заклинания одно за другим, также осталось вне поля зрения длиннобородого. Зато приметил гном из клана Зеленого камня весьма крупный объект, несущийся... А, да какая разница, куда? В мозгу эриля щелкнули очевидные логический связи. Всадники - арканы и кинжалы - враги. Неизвестный всадник - враг - надо напасть. Скакал этот человек, надо сказать, не в шаговой доступности, к тому же шаг Даина не так чтоб очень длинен. Посему... Да, снова гигантский прыжок.
Сын Навна целился в шею лошади. Его расчет был прост: он повисает на шее скакуна, того резко разворачивает, бедуин по инерции отправляется полет, словно из пращи пущенный. А там уж его встретят-приветят. Реберн ли секирой зарубит, или он сам убьется - неважно. Коняга же завертится волчком и упадет, гася импульс и относительно безопасно приземляя эриля.
Но то ли гнома все еще водит после недостатка воздуха, то ли предательский песок под ногами поплыл. В общем, через нужную ему точку пространства Даин пролетел несколько позже, чем планировал. А потому не в шею конскую попал, а прямо всадника в объятия сграбастал. Ну что же, и у такой ситуации есть свои положительные стороны.
Из плюсов: кочевника сын Навна из седла выбил. Кроме того, бедуин двигался под острым углом навстречу стокилограммовому снаряду. Посему почти полностью принял импульс удара. Сразу из противника дух вышибло, или он после падения доломался - гном не знал. Да и не важно это. Главное, что после приземления сжимал эриль уже мертвое тело.
А теперь поговорим про минусы. Непостижимым образом выронил Даин свой меч. Ведь был он к руке привязан! Похоже, сам его сын Навна и снял в умопомрачении. Это первое. Второе - при совместном со всадником падении подгорный житель оказался снизу. То есть, спиной на камни.
По счастью, его приземление смягчило что-то большое, мягкое, мохнатое и ярко-рыжее...
[indent=0.7,1]
Падаю на Бурбарыш. Если есть возражения - перепишу.

Отредактировано Даин (06.10.2017 13:25)

Змейка добралась до цели, цель выпустила аркан и, свалившись с коня, распласталась на земле, агонизируя от захватывающего организм яда. Эстель оперлась коленом в землю и попыталась встать, одновременно скинув веревки. Попыталась. Легкая вспышка пламени рассекла путы полудемона, оставляя ту ловить равновесие от приложенной в ничто силы. Раздражение уже давно поутихло, пока её мотало по песку. Вместо этого полудемон ощущала в себе приятный холод ярости. В несколько скачков нагнав упавшего бедуина, девица рухнула ему на грудь, прижимая коленом к песку. Рука выхватила кинжал и полоснула по горлу, слишком сильно и грубо для акта милосердия. Приглушенно зашипев, полукровка изъяла из-за уха мертвеца свой оживший браслет и развернулась, чтоб оценить происходящее на поле боя, в то время как артефакт уютно устраивался на запястье.
Скользнула досадливым взглядом по гномам – проклятые горцы были еще живы, а, значит, по окончанию боя проблем полудемону не занимать. Несколько удивленно посмотрела в сторону группы беснующихся скакунов, и валившихся из седел одним за другим всадников от рук множащихся теней. И встретила взглядом затылок Мориса, явно сосредоточенном на ней. Иначе как объяснить наполнявшую её легкость? Дольше медлить она не собиралась. Девушка рванула что было сил в сторону полукруга, смыкающегося вокруг подруги и менестреля. Нарастающий глухой стук копыт позади неё несколько спутал планы наемницы.
- Иди ко мне, сладкий, - с дрожью предвкушения произнесла наемница.
Правая нога обвела полукруг, взметнув облако песка и развернувшийся полудемон, сжимая хлипкий кинжал в своей руке, с радостной улыбкой бросилась навстречу несущемуся к ней всаднику. Тот, явно не ожидавший ни подобной реакции, ни уж точно прыти, лишь успел удивленно моргнуть, пока меч рассекал пустоту. Левая рука ухватилась за луку, нога вцепилась длинными пальцами в голень бедуина. Хвост обхватил за шею наездника и потянул на полукровку, где его ожидал удар лбом и метафоричное высечение искр из глаз от столкновения с маленькими рожками в довесок. Перекинув правую ногу через скакуна, а левой с помощью того же хвоста скинув безвольное тело в песок, девушка перехватила поводья и нежным утробным рыком направила лошадь к нуждающимся в помощи союзникам. По пути пришлось еще раз свеситься и хвостом подхватить кроющего её отборной руганью Алуку-Хаста. Ускоренное восприятие и движения неимоверно радовали мечницу своими возможностями
- Позволь мне искупить вину! - почти пропела мечу наемница, пока хвост отправлял кинжал в ножны за спиной. Она успела лишь спросить: – Повеселимся, душа моя?
После чего врезалась в неровный строй окружения из бедуинов, под радостный гогот демона в её руках, не смолкавшего даже при погружении в плоть противников.

Точно блоха. Тяжеленная, гномья, не оснащённая разве что рогатым шлемом ударно-проникающего действия да без шипов где только можно для лучшего сцепления с целью, так сказать. Принадлежала эта мысль бессменному шутнику, или всё же самой Тсубаме, в мгновение раздачи звездюлей следящей как протекают события (в это мгновение воительница была меж двух тюрбаноголовых - один отгрёб древком копья под коленки так, что его со смачным хрустом стекла перевернуло жбаном прямо в почву, а второй с выпученными глазами силился сделать вдох после прямого удара рукоятью меча в горло), сказать затруднительно.

Ответ всё равно был бы по меньшей мере неоднозначным. Как бы там ни было, (возможные) союзники и прочие цверги решили скучковаться как детишки на ночных танцульках (уходи, бессменный шутник!), и картина эта почти обязывала присоединиться к веселью. Ведь торчащий гвоздь забивают, как всем известно, а в рамках происходящего тут смело можно было добавить «насмерть» или ещё какой оборот покрепче. Так, оставляя за собою обездоленных бандитов в нужде не то первой, не то последней - Небесам виднее, - помощи, Тсубаме без тени колебаний и капли угрызений совести рванула к разгулью авантюрной братии.

И так уж стало, что кратчайший путь пролегал через как козни плетущий тарантул коварного цверга. К счастью, краснолюды не ростом славны, а как говаривал один гоблин - «и бóшки у них такие здоровские», эпитет, «что на них целый дерижбандель можно усадить!» Упомянутого «дерижбанделя» в округе, правда, не наблюдалось (если только не считать за такой одного прыгучего цверга), а если бы такой и был, то садить его было вроде как незачем; да и гоблинская апофегма слегка преувеличивала возможности гномьих голов. Но за «козла» Ребернов кумпол сойдёт, будет краснолюду наука: не думать о других людях дурного.

Так, перемахивая через гномьей голове подобный магнит кармического возмездия, Тсубаме как-то не задумывалась, что её, вообще-то, и в корму секирой отоварить могут; по крайней мере так оно могло показаться на первый взгляд. Второй же, однако, и все последующие изобличали, что сие сродни гномьим умыслам коварный замысел, ведь в движении дальневосточную странницу не углядеть, да и подумаешь - шлем чутка набок съехал? Не по размеру он, значит! Ну а поднятый песок, цитата, проклятый. Что его рубить? Ещё проказу какую словишь! Видеть же невидимое гномы не могли, что продемонстрировала хвостатая фурия.

Короче, взяла воительница, да и перемахнула со всем коварством через Реберна. Затем - со всей восточной дури вошла в скольжение прямиком Эстель под лошадь! К преогромному удивлению очередного бандита: тот, хитрец, по всей видимости подбирался к ворвавшейся в замес хвостатой с намерением не по-джентльменски её расседлать, но не тут-то было. ВШШИХ! - и разбойник летит не то в лошадь жбаном самоубиться, не то под удар злонравного меча наёмницы. Или обе вещи разом, коль судьба его не любила. Не теряя времени мечница подскочила используя Кагеяри наподобие шеста и вломила с ноги другому разбойнику.

Это ненадолго освободило пространство вокруг, и воительница замерла затем лишь, чтобы направить копьё куда-то в сторону. Поворот запястья, скороговорка, золотая вспышка, и вот уже одному из набрасывающихся (лучшая защита - нападение!) на Мориса разбойников феерично рассекает портки. Притом так точно был выверен миг, что упадут они бандиту в ноги именно в момент выпада - вот такая засада ждала грабителя. Так Тсубаме и совершила ход (под) конём: оголяя бандитам зады для жестокой кары и внушая желание всё бросить и бежать прочь - ибо пламя Кōю не утихало. Другим же авантюристам оно вреда не несло.

Не успели вражины и глазом моргнуть как воительница обрушилась на них вновь.

[indent=0]Прошу прощения за вольный стиль изложения, но право сил нет давить постину на фапосно-серьёзных щах.

[NIC]Реберн Танштайн[/NIC][STA]Почти Трезвая Руна[/STA][AVA]http://storage7.static.itmages.ru/i/17/0915/h_1505496758_5676446_668e27c4db.jpg[/AVA]
Взяв курс на предположительно снова попавшего в беду товарища, Реберн упустил из поля зрения бабу в маске, понадеявшись, что та пока что (пока он не приложил длинного шанки) всё-таки не будет прямо уж тыкать в него своим копьецом – и совершенно напрасно. Тыкать, правда, она и впрямь ничем не стала, но зато решила выкинуть нечто совершенно иное, нечто диковатое и по сути своей очень унизительное. Челюсть гнома уже второй раз за пять минут просилась рухнуть в пыль ему под ноги – лишь поэтому он осознал случившееся и воспылал желанием пригладить наглую высокомерную задницу секирой уже тогда, когда она задница оказалась вне радиуса действия воспитательного инструмента. Поражение, смешавшись с негодованием, встало поперёк горла и заставило воителя поперхнуться словами: «Вернись сюда и попробуй повторить этот трюк, ты, ты…»
Ну вот, даже конкретного оскорбления в голове сразу как-то не оформлялось, разве что туманные замыслы, связанные с утробой матери обидчицы. Танштайн вздохнул, наблюдая за закутанной фигурой через зловещий прищур.
Ноздри гнома вдруг задвигались активнее – попытка набрать воздуха в лёгкие обернулась реакцией тонкого обоняния холмовика на достаточно сильный запашок, которому ранее он не уделял внимания. Впрочем, может, он просто был не столь сильным, или же не столь отвратным. Запах не пробуждал никаких воспоминаний, но навевал чувство опасности, так что Рейб быстро осмотрелся в поисках источника. Немного времени прошло прежде, чем он обнаружил бедуина, копошившегося у нескольких тюков посреди сплошного бардака, в который превратился лагерь.
- Ох, йоп…- непроизвольно выдохнул гном, подойдя чуть ближе, тут же развернулся на месте и бросился прочь. Нанесённое оскорбление забилось в уголок, уступив место более важной вещи – весёлому огоньку, пляшущему над разорванным тюком с небольшими камушками. Бедуин рядом что-то причитал и размахивал руками, непонятно было, разжигал ли он лириит или пытался сбить огонь циновкой – понятно было, что надо немедленно сваливать.
- БЕРЕГИИИИИСЬ! ЛИРИИТ ГОРИТ!!! – завопил воитель, не сбавляя хода. Враги, друзья, примкнувшие к тем или иным – хрен с ним, когда лириит рванёт – всех, кто окажется слишком близко, зашибёт насмерть. А до детонации оставалось совсем немного времени, судя по цвету камушков. Глупо было бы использовать этот мизер, чтобы долго раздумывать, кого предупредить, а кого нет.
«Нет, нет, ещё чуть-чуть…» – машинально он твердил в мыслях, прорываясь к той же точке, что и призванный эрилем Коббербрин – двое гномов уж точно могли бы спрятаться за стальным боком зверюги и переждать…
Грунт гудел под ногами гнома, призывая его обращаться не только к лирииту, шоб обождал взрываться, но ещё и к песку, шоб не цеплял его за ноги, как совсем недавно, да и к Шенгарту до кучи тоже. Меж тем за его спиной, у того места, где странный бедуин пытался сделать с кристаллической взрывчаткой нечто, что у него очень неплохо получалось (или же то, что делать было уже очень поздно), песок снова полетел во все стороны, так что скоро желтоватая туча заволокла и человека, и опасный груз.
А потом червь гигантский песчаный асмаэльский наконец соизволил захлопнуть пасть вокруг и того, и другого. Уродливое то-что-можно-было-бы-назвать-головой мерзкой пустынной твари показалось над тучей, а затем раздался утробный звук – нечто среднее между злобным рёвом и полным ледяной печали воем. Червяк почуял, что зажевал нечто слишком горячее.
Реберну, из-за некоторых конструктивно-телесных особенностей, было не очень-то удобно поглядывать на происходящее из-за плеча, не сбавляя хода, но и он, развёрнутый спиной к главной сцене, понял, что сзади творится что-то неладное. «Ложись!» – промелькнуло в голове – и он, зацепившись ногой за ногу (весьма сложный кульбит для гнома!), рухнул ничком.
«БУММММФФФФ» – веско проговорил Червь и тут же лопнул, отправляя всем присутствующим лучи любви, ошмётки кожи, кусочки мяса и прочие фрагменты своего червячного тела, развороченного наконец-то взорвавшимся лириитом.
Лёжа мордой в песок, Рейб почувствовал, как его закидывает чем-то таким… Таким… Словом, он был уверен, что не хотел бы узнать, что это было. Оставалось лишь надеяться, что он достаточно надолго может задерживать дыхание.

Отредактировано Релеменилъ (13.10.2017 19:49)

В сознании бессменного шутника ниточка смысла оборвалась протяжным писком кардиографа: остановка сердца, пациента не спасти. Душевное же устройство Тсубаме пребывало в некотором затруднении. С одной стороны, фейерверки из огромных подземных тварей наблюдаешь далеко не каждый день. С другой же... это был один из самых отвратных фейерверков, что мечница видела за всю свою жизнь. И это притом, что Тсубаме пришла оттуда, где в фейерверках знали толк (в Империи Драконов, по меньшей мере, в таких вещах совершенно точно разбирались). Короче, зрелище это было оценено воительницей всесторонне.

И сторона запаха была паршивой. Настолько паршивой, что даже у безымянного тюрбаноголового разбойника - грозы Пустошей, дьявола песков! - в морду лица которого был направлен кончик пламенеющего меча (в качестве предупреждения, конечно же), внезапно закатились глаза, и он, словно увидевшая что-то непристойное кисейная барышня, свалился в обморок с неаппетитным чвяком. Ну, как бы там ни было на самом деле, воительница решила, что дело именно в запахе. А произошло это уже во время наступившего после затишья, если не считать вероятной ругани гномов, ржания обалдевших лошадей, и всего остального.

Тсубаме этого не слышала, уши малость заложило. К счастью - только грохотом второго уже за сегодняшний вечер взрыва. Некий неопознанный фрагмент подземного чудища сначала неторопливо, как жирная, ленивая муха в летнюю пору, сполз ей на маску, а затем и вовсе шлёпнулся вниз, под ноги, когда Тсубаме стоически осмотрела место происшествия. Грабители имели жалкий вид: те, кого не успели отколошматить или отправить к праотцам, видели такое, что с великой долей вероятности завидовали мертвецам; кто-то прикидывался ветошью, другие решили заняться экстремальным червеплаванием. Сматывались, короче.

«Как там оста...»

Взгляд мечницы остановился на исполнителе деморализующего акта, точнее - на всё ещё подёргивающихся (местами) останках червя, торчащих из большой дыры. Ладно бы эта подземная тварюга просто выскочила, сожрала лошадь или, там, подавилась стальным бараном, но нет! Этой скотине нужно было в обязательном порядке вещей взорваться и загадить собой весь лагерь. Вообще. Весь. Никакого приличия! Вот нет чтоб убраться туда, откуда приполз, и уже там бурею кишок отдаться шайтану, так нет же! Нашёл место! Предсмертную поэму разве только не сочинил, зар-раза. И как теперь использовать загаженный лагерь?!

Возмущению дальневосточной странницы не было предела.

[indent=0]Я уже не описываю великомерзие бабаха, прыжков щучкой в окопы и всего такого прочего, потому что это всё уже не важно. Это не изменит простого и неопровержимого факта жизни, что нас накрыло цунами дерьма.

Только Даин начал малость приноравливаться к этой странной битве, как дела приобрели совсем уж безумный оборот.
- Береги-и-ись!!! Лириит горит!!! - ладно, это еще может быть. Гном нанес очередной удар одному из аборигенов, даже не смотрел, куда попал. А попал точно - у бедуина была легкая сабля, которую не ухватить двумя руками. А одной против гигантской силы эриливых двух мало кто бы выдюжил. И среди этого "мало" людей вообще может не оказаться. Впрочем, ситуация была некритичной. Сейчас длиннобородый просто прикажет своему стальному барану лечь, благо он уже успел доковылять до своего хозяина. И спрячется подгорный житель за магической скотиной, как за оборонительным валом. Со стрелами, по крайней мере, такое выходило.
- Коббер... - крик-команду сына Навна сбила ощутимая волна, прошедшая под землей. К сожалению, она тоже была знакома члену клана Зеленого камня. На лице Даина появилась выражение крайней досады. То есть пока он будет отсиживаться за архаром, его еще и дрянь эта демоническая проглотит. А может, и не только его. Как он сам будет выкарабкиваться, гном представлял слабо. Как достать из кольчатого чудовища кого-то еще - вообще понятия не имел.
- Чер!..
- Ложи-и-ись! - его снова прервали. На сей раз мягкая, но раза в полтора превышающая по массе, туша ухватили длиннобородого и, подобно опытному стражнику, уложила лицом в землю. Будь сие действо не столь внезапно, да не пройди еще под ними монстр, - может, подгорный житель и устоял бы. А так просто плюхнулся, как куль с мукой.
Взрыв... Нет, стоп, это не взрыв. Какой-то отвратительный чавк или чмок. Как-то раз сын Навна пересекся с одним негодяем, который надевал на свое ружье рыбину. Прятал оружие и глушил выстрел. Так вот звук был очень похожий. Только сейчас намного громче.
"Неужели эта дрянь сожрала лиирит???"
- Шлеп-шлеп-шлеп! - ответили на этот вопрос куски чьей-то зловонной плоти, падая на спину и голову члену клана Зеленного камня.
Секунда тишины. Еще одна. "Хорошо еще, дурацкого барана на башку взрывной волной не свалило! А то бы и мои мозги, и этой, как ее, тут бы новых червячков приманивали!"" Даин счел, что хуже уже не будет. К тому же, его очень сильно мутило от запаха разбросанных вокруг внутренностей. А еще...
- Реберн! Реберн, жив?! - гном скинул руку Бурбарыш и вскочил удивительно быстро для своей комплекции. Коббербрин мирно стоял неподалеку. Его тоже заляпало и, кажется побило разбросанными лииритом камнями. Но в целом, ничего. А что ему сделается, тупой зверюге?! Заслонить хозяина и лечь он, конечно, сам не догадался!
- Реберн! - лежащего спутника сына Навна хорошо забросало, не углядеть. У ног эриля лежала чья-та оторванная рука. Хорошо, если не разбросало...

Отредактировано Даин (16.10.2017 16:24)

Цверг вывернулся из-под могучей и когтистой багбирьей лапы как форель из медвежьей пасти. Такая среднестатистическая слоновья форель, кушающая отборный гранит на завтрак, всю жизнь плескавшаяся в реке из чистого зелья силы и при побеге небрежным движением хвоста сворачивающая незадачливому мишке челюсть. Вот тогда зверянка стала подозревать, что может быть не все кончено. Ошалело мотая головой, все еще совершенно ничего не слыша, ибо чересчур чуткие лопоухи безжизненно висели сраженные могучим бумом, она приподнялась на локтях и попыталась заглянуть себя за спину. Но окончательно Бурб осознала что все-таки наверное не умерла спустя несколько мгновений, в тот самый момент когда желудок, решительно отметя все возражения в виде упрямо стиснутых зубов высказал свою отношения к происходящему непотребству и бескомпромиссно вывернулся наизнанку. Лишь огромным волевым усилием она заставила себя хотя бы успеть принять более удобную позицию для самоочищения. Гоблиноиды вообще народ крепкий, как-то было дело Бур в канализацию на гигантских крыс охотится ходила и ничего, даже уши не сильно позеленели, да и вообще циркачка считала себя ну ооочень бывалой и жутко выносливой, но тут ароматный фон сменился слишком резко для гиперчувствительного багбирского дыхательного аппарата, и слишком острым для юного разума стало понимание что же это за теплый и мягкий «дождик» ей теперь вымывать из шубы ближайшую неделю. Смущенно утерев рот локтем и украдкой отбросив в сторону безнадежно испорченный теперь «восточный намордник» бывшая пленница начала не без труда подниматься на ноги как вдруг…
— Бу.., ы ..ела, ма..шка? – знакомый голос дражайшей и слабой рукой горького пьяницы постучался в отходящие от шока барабанные перепонки. Зверянка медленно и осторожно, словно боясь, что от резкого движения голова может свинтиться с шеи повернула перепачканную морду на звук. Морис же убедившись, что спасенный объект жив, цел, и относительно багбир, отвлекся наклонившись за колдовской дубиной. Это была ошибка. Фатальная ошибка.
- Морррррррррроррррррриис! – с нечленораздельным рычанием самая чумазая, вонючая и радостная шаровая молния в мире ударила. Шанки был на середине заклинания когда смачно хлюпающая, поднимающая на бегу фонтан червячьих потрохов, колышущаяся и теряющая куски масса понеслась на его беззащитное тело словно готовая пожрать меньшего по размеру собрату амеба. Как и подобает истинному хтоническому чудищу на бегу живая масса хрюкала, рычала и тихо повизгивала предвещая смердящие как глотка самого Хаккара, невыносимо душные, осклизлые, чавкающие объятия несущие незабываемые недоступные простым смертным ощущения. Но сама судьба оборонила самоотверженного спасителя гоблинов. Чпоньк! И никогда не слушавшая папеньку когда тот говорил "смотри под ноги!" субстанция запнулась на бегу (еще бы по колено в месиве двигаться!) об очень коварный и скрытный труп и в который раз за последние пятнадцать минут клюкнулась в землю носом. Правда теперь не совсем в землю. Конечно она тут же вскочила отплевываясь, теперь изгвазданная по горло как беззаботный золотарь не только сзади но и спереди, однако не сломленная и готовая продолжить забег. Она ринулась вперед годовая подмять под себя ничего не подозревающего мага и уже почти дотянулась до него кончиками благоухающих когтей, как вдруг чары подействовали. Слизь и грязь исчезли как небывало.  Посох выпал из ослабевших пальцев на правом рукаве волшебника стремительно расплывалось исчезнувшее было вместе с грязью алое пятно, но Бур этого не заметила. С утробным урчанием она подхватила мага на руки и сдавила в объятиях, тиская как мягкую игрушку, и только внезапно потекшая по боку теплая жидкость смогла остудить ей горячий как солнце энтузиазм, зверянка отстранилась в ужасе глядя в упор на окровавленного друга.   
- Мооооорис? Ааааа! Морис, не умирай! Аааа, он ранен, скорее сюда, помогите кто-нибудь! Морис, скажи что-нибудь! Не иди на свет! Смотри на меня, слышишь, смотри на меня!

Отредактировано Бурбарыш (18.10.2017 20:28)

[NIC]Реберн Танштайн[/NIC][STA]Почти Трезвая Руна[/STA][AVA]http://storage7.static.itmages.ru/i/17/0915/h_1505496758_5676446_668e27c4db.jpg[/AVA]
Отважный воитель лежал мордой в песок, так что мог только представлять себе, волной сколь чудного аромата его накрыло… Но спиной мог почувствовать, насколько плотной и высокой была волна. Отсюда возникали вполне обоснованные опасения насчёт того, сможет ли он самостоятельно откопаться, а то ведь задерживать дыхание дальше было уже почти что невмочь. Ловко балансируя на грани между верхним пределом глубокого сосредоточения и нижним пределом лёгкой паники, гном начал интенсивно шевелиться, могучей спиной раздвигая толщи песка, дерьма… и боги знают чего ещё.
На «пространстве» быстро образовался заметный бугор – как будто червь-сынок полез на поверхность, заинтересовавшись, что это бухнуло там, наверху, куда сунула голову его маменька, ну, или же папенька. По правде говоря, Рейб в данный момент видел примерно столько же, сколько эти черви. Было бы с его стороны странно распахивать глаза прежде, чем создалось бы отчётливое впечатление, что он почти твёрдо стоит обеими ногами на песке, а его шнобеля касается сучий горячий воздух Пустошей.
Очевидно, покрытие ещё не успело застыть и схватиться твёрдой коркой, так что движение вверх однозначно было небезуспешным, но в какой-то момент  сопротивление исчезло почти совсем. Несмотря на недоумение, гном не преминул воспользоваться этим, чтобы немного передвинуть упиравшуюся в поверхность перед ним правую руку – левая оставалось сомкнута на древке секиры, ну и помогала, конечно, по мере возможности, - затем поджать под себя ногу и упереться коленом, а затем и вовсе переместиться в вертикальное положение.
Осторожно Реберн приоткрыл левый глаз. На первый пробный взгляд – всё та же унылая Пустошь и всё тот же постбоевой кавардак.
- УУУУУУФФФФФФФФФ, - вздохнул он наконец, открывая оба глаза – и тут же часто-часто заморгал из-за песчинок, налипших на веки. Не будь он так занят мехоподобно-шумным пропусканием неприятного горячего воздуха через лёгкие – обругал бы их ещё раз.
- Нннууу… - воитель поправил съехавший чужой шлем, поставил секиру вертикально лезвием вверх, прислонив хвостовик древка к сапогу, и осмотрелся.
Запашок был, конечно, тот ещё – бил по ноздрям, как хороший буздыхан. Как будто и впрямь волной дерьма накрыло, только дерьмо было таким себе, специфически-асмаэльским. Ну да это-то ладно, бывало и хуже, странно вот – где ж само дерьмо? Кровища и выпущенные кишки были, да, но в остальном лагере – чистота такая, что аж подозрение закрадывается, не шибануло ли его взрывной волной насмерть.
- Эй, эриль… - Тут он пригляделся и обнаружил, что они всё ещё окружены длинными. Бедуин рухнул на руки багбиру, багбир возопил, полудемон слез с коня и поплёлся к ним.
- А. Ну, значится, мы ещё живы, - веско произнёс Рейб не без удовлетворения и пригладил ладонью бороду, смахивая верхний слой песчинок.
Да, пожалуй, Шенгарт, или Тольд, или Логир, или кто-то из Предков мог испытать его твёрдость и решимость, засунув после смерти в место типа пустыни Асмаэль – но в чём можно было быть уверенным, так это в том, что вместе с ним не было бы длинных. Во всяком случае, не этих длинных уж точно.
- А где…
Воитель прервался. В поисках хитрой прыгучей задницы взгляд его наткнулся на фигуру, заляпанную с ног до головы бес пойми чем, тут же зацепился за неё и непроизвольно начал опознание. Реберн даже прошёл немного вперёд, чтобы лучше разглядеть оружие, что сжимали руки фигуры, и попытаться сравнить рост. И чем ближе он подходил, тем более очевидным становилось сходство – и тем шире расплывалась ухмылка на его лице.
- Эхей, леди Попрыгунчик, это ты?
Видок субстанции, стекавшей с Попрыгунчика на песок, вкупе с мощью повисшей в воздухе вони давал некое представление о том, чем их всех накрыло. Кратер в той стороне, где сидел пришибленный разбойник с тюками лириита, тоже явно имел отношение к произошедшему – у гнома даже были догадки, какое именно. Оставалось неясным лишь, куда делось всё остальное дерьмо… Но было также ясно, что куда-то оно исчезло. А вот на Попрыгунчике осталось.
- Гы-ы-ы-ы-ы… - Танштайн затрясся в мелком радостном смехе, повернулся к Даину, махнул рукой. – Ы-ы… Эриль… Глянь-ка! Ах-ха-ха-ха…
Он снова обратил лицо к обидчице, чуть посерьёзнел на мгновение, но потом снова позволил губам растянуться в широченной улыбке, обнажающей полный комплект крепких зубов. Не очень хорошо над кем-то насмехаться, когда этот кто-то не знает, в чём дело, но эта дамочка нанесла ему оскорбление. Оскорбление, которое обычно смывается кровью… Но, пожалуй, можно смыть и дерьмом.
- Хрен его знает, что тут случилось, но тебя точно Шенгарт покарал! – уверенно заявил воитель мечнице, после чего добродушно расхохотался.

Когда владелец Пустынного стража буквально одним движением ликвидировал последствие неуемного аппетита демонического червя, равно как и его скудоумия, Даин сдержанно кивнул.
- Ловко, - на самом деле, его всегда восхищала способность настоящих магов творить волшебство. Способность, которая была у его отца, но не передалась по наследству - самому-то эрилю приходилось немало повозится даже над простенькими чарами. Впрочем, дальнейшие события заставили гнома забыть о своей зависти.
- Мо-о-орис? А-а-а! Морис, не умирай! А-а-а, он ранен, скорее сюда, помогите кто-нибудь! Морис, скажи что-нибудь! Не иди на свет! Смотри на меня, слышишь, смотри на меня!
- Что, барышня, обморок? - кому было адресовано обращение "барышня", Бурбарыш или Морису, осталось неясным. Хотя тон сына Навна был насмешливым, лицо было серьезно. Он снял рукавицу, потрогал лоб полуэльфа, проверил пульс на шее.
- Глянь-ка! Ах-ха-ха-ха… - о, отлично, напарник, хоть и был ближе всех к бомбе, умудрился уцелеть! Впрочем, не до веселья сейчас.
- Погодь, Реб... - в глазах вдруг ярко мелькнуло. Если Ши хотелось расположить к себе длиннобородых, то она могла вылить им на головы по чану помоев - шанс повысить свою репутация был бы выше. Впрочем, кажется, Даин, увлеченный осмотром, не просек, откуда пришла беда. Когда же он проморгался, перед его глазами предстала такое зрелище. Над полушанки склонилась демоница. Она деловито раздевала свою жертву, местами просто нетерпеливо срезая одежду кинжалом. Подгорный житель даже выругаться по случаю своего недавнего ослепления забыл.
- Мои припасы далековато отсюда. Есть желающие проследовать за ними? - начало монолога Даин как-то прослушал - не до того ему было.
- Решила перекусить, м? - со всей очевидностью действия Эстель по осмотру раны были истолкован превратно.
- Иди червя доешь, давай, кышь-кышь, не до тебя! - эриль нетерпеливо замахал рукой. Тут его взгляд упал на циновку, уже разложенную оборотнем. Равно как и на ее футляр с зельями.
- Так, работаем. Я тебя не знаю, но мне и не надо. Есть зелья восстановления? Сил, магии, все, что есть - лей в него!
- Реберн! Добей, кого надо. Найдешь еще червя - уведи куда угодно отсюда! Чтоб под ногами не путался, - сцену: гигантский кольчатый монстр, путающийся под ногами у гнома-метр-с шлемом, предлагается вообразить самостоятельно. Немного понизив голос сын Навна прибавил:
- За хвостатой следи.
- Теперь ты! - ощутимый тычок в мохнатый бок Бурбарыш.
- Тебе самое главное. Руку свою давай. Пять раз кулак сожми-разожми и ладонь мне! - распоряжаясь, длиннобородый снял и вторую рукавицу, засучил рукава и омыл руки и резцы для нанесения рун в своем крепком целебном зелье. Затем положил ладонь на лоб своего подопечного и громко и торжественно, слегка нараспев, проскандировал на родном языке:
- Я, Даин сын Навна из клана Зеленого камня объявляю Морианора им'Джора Сораса своим другом!
- Будет больно, - это снова обращение к Бурбарыш. Подгорный житель бесцеремонно ткнул в середину великаньей ладони инструментом. Он собирался окунуть палец в кровь и начать выводить на груди полушанки магический знак.
- Не мешать!
Даин командовал резко, отрывисто. Он привык, что в социуме гномов слово таких, как он, веско. Однако здесь гномов совсем немного, поэтому, конечно, не будет ничего удивительного, если приказы никто не бросится исполнять, очертя голову.
Эриль решил прибегнуть к искусству рун. А у них есть одна особенность. В то время, как при обыкновенном колдовстве маг вкладывает в заклинание свою волшебную силу, крафта-скальд в письмена может вложить силу кого угодно. Обычно, конечно, приходится собственной довольствоваться. Но бывают и удачные стечения обстоятельств. Вот, например, багбир пригодился. Причем, неважно даже, умеет колдовать донор-жертва, или нет. Чем мощнее, сильнее, здоровее, тем лучше. Среди подгорного народа ходят легенды о рунах, начертанных кровью драконов...

Отредактировано Даин (23.10.2017 10:21)

«Да вы все охренели…» - примерно такими мыслями была встречена бурная деятельность гнома.
Эстель не понадобилось много времени на то, чтобы встать, перешагнуть через Мориса и что было сил ударить ладонью по руке Бур, отбрасывая её.
- Отойди от него, или я за себя не ручаюсь.
Наемница никогда не позволяла себе говорить в подобном тоне не то, что в адрес юной девушки, но даже в её присутствии. Сейчас, стоя в полоборота к зверянке, так, чтобы не выпускать эриля из виду, Эстель могла натолкнуть её на мысль о том, что, пожалуй, её подруга вполне может попасть под категорию «плохих-злых демонов». В видимых чертах лица, искаженных яростью, мало проглядывалось эльфийской крови.
Полукровка застыла. Так и не перенеся вторую ногу, она осталась нависать над Морисом. Хвост, обычно даже в напряжении перед боем занятый своей, слабо понятной деятельностью, так же замер, кольцами обвив рукоять воткнутого в землю меча. И только правая рука, что так и не выпустила кинжал, ощутимо подрагивала. Не отрывая презрительного взгляда от гнома, она заставила себя разжать губы.
- Тебе отец разве не говорил, что нельзя доверять незнакомцам, просящим твою кровь для сомнительных р-р-ритуалов?!  - под конец голос сорвался на рык.
- Ты! – в ответ на возмущение противника гаркнула Эстель. С легким шипением выдохнув имеющийся воздух, она несколько взяла себя в руки. – Твои слова – брехня и пустозвонство, эриль, пока не докажешь обратное. Если бы я посылала за своими детьми, то, как минимум, дала бы вещь, что подтвердит их слова.
Кольца сжались, а в следующий миг Алуку-Хаст был выдернут из плена и пойман левой рукой.
- Растешь, бесенок? – саркастично донеслось от угольной стали.
- Заткнись! – срываясь, крикнула девица. – Не приближайся к моим друзьям, эриль, или докажи ей, что ты не враг!
У самой Эстель то вряд ли сложатся теплые отношения независимо от обстоятельств. А вот у Бурбарыш намечается очень красочный урок, почему нельзя доверять незнакомцам…

Я извиняюсь, что прерываю пост Даина, но даже если бы на Эстель скастовали замедление и отупление, она бы все равно успела остановить "план".

Совместнопост.

Немного переиграем события

— Что ты знаешь о детях, чудовище? — длиннобородый помедлил.
«Не смей… Не смей, не смей!»
— Растешь, бесенок? – саркастично донеслось от угольной стали.
— Заткнись! – срываясь, крикнула девица, заглушая демонов, что были в голове и руках. – Не приближайся к моим друзьям, эриль, или докажи ей, что ты не враг!
За своим пылом, слова, сказанные гномом, не сразу осознанным пластом осели в голове.
«Кроме… их...»
— А-а-а… — хор мысленных голосов вырвался воем из глотки.
— Друзьям? — гном подобрал свой меч.
Эстель переступила через Мориса и сделала шаг вперед. Гулкое биение пульсировало к голове, заглушая слова гнома. Еще один шаг, на этот раз более грузный – остатки разума попытались воззвать. Как только ноги союзника оказались вне зоны досягаемости, черный клинок опустился к земле.
— Какие у тебя друзья, чучело руконогое? Твой меч? Песок вокруг? Черви? Кому я не враг? Ей?! А ты не думала башкой своей рогатой, что я ее через полмира нашел? И хотел бы убить — так через весь бы свет достал! А не пер бы сюда к тебе в гости! — ну, тут, конечно, не без похвальбы. Кажется, пыл начал понемногу спадать — Даин принялся медленно, но верно отступать от Эстель, все еще прикрываясь своим бараном. Он двигался туда, где лежал его щит. И дротики в нем…
Как только гном смолк, полукровка сорвалась с места, будто до того лишь выжидала окончание монолога. Несколько стремительных шагов, скачок влево, чтоб обогнуть архара и цель оказывается в поле зрения. Нога очерчивает полукруг, разворачивая наемницу лицом к противнику. Длинные пальцы, зачерпывают в жесте песка, и, продолжая движение, швыряют его в противника. Следом, девица припадает на свою руку-ногу, делая её опорной. Не сдержанный рык доносится из завесы, в то время как угольный меч начинает первое движение боя — с низа, по диагонали стремясь поразить противника.

Как уже было сказано, Даин начал мало-помалу отходить под молчаливым, но весьма красноречивым натиском Эстель. Однако упрочить свое положение, подобрав щит, он не успел. Как только последнее слово гнома растаяло в воздухе, демоница перешла в наступление. Так срываются с места рыцари на ристалище в тот миг, когда кружевной платок благородной дамы касается песка.
В иной ситуации эриль назвал бы удар своей противницы не очень удачным. При движении ее громадного меча снизу вверх, длиннобородый имел все шансы поймать клинок еще у земли. Зажать, возможно, вырвать из рук. Шансов у Монтеспан при таких раскладах бы не было — крайне маловероятно, что она сумела бы преодолеть на подъеме силу сына Навна, подкрепленную его весом и весом злополучного Алуку-Хаста.
Но рогатая голова была хитра. Подгорный житель был невысок, как и все образчики его народа. Не выше бедра своего врага. Посему Эстель, воспользовавшись своей руконогостью, просто швырнула в глаза Даину хорошую пригоршню песка. И хоть он и успел закрыться левой рукой, это не сильно помогло.
— А, бесовка! — в голосе гнома просто была досада. Он старательно экономил дыхание, потому фраза получилась непохожей на рев раненного быка. Так, констатация факта.
Хотя сын Навна и не видел самого движения клинка, не надо было быть провидцем, чтобы понять — сейчас демоница пустит в ход оружие. Блокировать его вслепую было бы весьма затруднительно, поэтому подгорный житель просто делает несколько поспешных шагов назад. Попутно протирая глаза левой рукой и выставив вперед правую с мечом.
— Коббербрин, атакуй врага!— это на родной эрилю речи. Вообще-то, обычно длиннобородый использовал своего барана в бою только как таран или как скакуна. Все же архар — неважный вояка, как ни крути. Не медведь какой-нибудь и не тигр. Зато в городах стража не цепляется: "Куда, мол, с опасным хишником без клетки?!"
Стальной зверь без какого-либо размаха, звука или лишнего движения всей массой бьет Монтеспан. Удар должен прийтись сбоку-сзади, фактически, толкая хвостатую в том направлении, куда ее и так несет инерция удара.

Как уже было сказано, архар – неважный вояка. Скрытность не была отличительной чертой этого, без сомнения, восхитительного животного. И пусть сейчас девица не использовала в полной мере свой собственный боевой опыт, но действовала она на инстинктах. Которые, порой, предпочтительнее разумного подхода.
Взмах меча не встретил сопротивления, распаляя еще больше. Неразборчивый окрик не задел сознания, но сдвиг тушки, что оставалась на краю поля зрения, не остался незамеченным. Инерция удара, говорите? Левая рука выпускает рукоять и выбрасывается навстречу приближающемуся боку барана. Клинок достигает пика движения, а Эстель, словно в продолжении удара, перебрасывает свое тело через гномьего скакуна, мягко приземляясь по ту сторону. Еще одно перемещение в два широких скачка, левая рука возвращается на рукоять, и меч заносится со спины гнома.